ЛЮБОВЬ В НОВЕЛЛАХ ДИНЫ РУБИНОЙ
Что же такое собственно
любовь в новеллах Дины Рубиной? Обращаясь к ее новелле «Заклятье», мы
видим: несмотря на то, что любовь героев была довольно продолжительна
– семь лет, – она не была похожа на ровное пламя очага семейной жизни,
она больше походила на вереницу ярких вспышек: «Началась сумасшедшая
жизнь в самолетах, короткие встречи, истеричная, постоянно выясняющая
отношения любовь, эти вечные ссоры в аэропортах перед самым отлетом…»
Это была любовь живая, полная энергии, постоянно требовавшая наивысшей
концентрации чувств и эмоций, она длилась ровно семь лет, и гибель ее
в новелле Рубиной была неизбежна – заклятье, судьба. Рубина не дает
чувству героев вылиться в брак силой обстоятельств (герои слишком далеко
друг от друга, ведь Москва и Париж – это разные миры, и хотя самолет
преодолевает это расстояние всего лишь за пару часов, но от этого оно
не становится меньшим) Автор не дает их чувству надолго задержаться
в земной жизни – чтобы уберечь от угасания, снижения и сохранить его
на том наивысшем подъеме, на котором оно находиться и поддерживается
постоянными разлуками, встречами, расставаниями и сближениями.
Мотив любви как вспышки и ее фатальной гибели звучит особенно своеобразно
и одновременно трагично в новелле Рубиной «Мастер-тарабука». В этой
новелле есть все: и нежданная судьбоносная встреча, и «солнечный удар»
любви, взлет чувств, расставание, встреча и неизбежная катастрофа.
Она ворвалась в его жизнь, как свежий ветер, как яркий свет, сама являясь
специалистом по освещению и занимаясь оформлением художественных выставок,
на мотоцикле, сначала представ в образе юноши, который «снял шлем, тряхнул
гривой волос и оказался девушкой». «Так началась эта легкая, забавная
связь». А потом – свидания в его мастерской и удивительная игра на тамбурине
этой самой девушки – «мастера-тарабуки», вечно смеющейся и невольно
заставлявшей его смеяться. «Смешно? Правда, смешно? – Обхохочешься».
Потом всю жизнь художника поглотила Италия, три года разлуки, другие
связи, и он, казалась, забыл «мастера-тарабуку». Но иногда «легчайший
сквознячок нежно так пролетал по сердцу», словно светлое, легкое воспоминание…А
когда он встретился с ней вновь – прежнее чувство вспыхнуло в нем, он
забыл обо всем, они сели в машину, «долгий нежный поцелуй» - и вдруг
ее слова: «Митья, у меня СПИД».
Сказать, что для него это было как гром среди ясного неба – значит ничего
не сказать. Огромным усилием воли он старался не выдать своего шокового
состояния, сохранить улыбку на лице при прощании, судорожно вспоминая,
что только сегодня утром он был у зубного врача, и ранка, должно быть,
еще не затянулась. Когда она вышла из машины и скрылась за углом, он
«открыл дверцу машины и, собрав всю слюну во рту, сплюнул на грязный
мазутный асфальт. Ему показалось, что в слюне была кровь», и он еще
долго рассматривал, выйдя из машины эту «крошечную пенную лужицу». Для
него начались кошмарные дни: он не мог избавиться от мысли, что заразился
СПИДом, в то же время боясь проверить это. В таком состоянии полусумасшествия
он выбросил тамбурин из окна – навсегда порвал свою жизнь с жизнью «мастера-тарабуки».
Инстинкт самосохранения оказался сильнее любви, и в этом нет вины героя,
такова часто бывает человеческая природа.
В душе он навсегда открестился от девушки, которую когда-то любил, а
она перед отъездом позвонила ему из аэропорта и сказала, что всегда
будет благодарна ему за его «лицо тогда…». Ведь остальные, узнавая о
ее страшном и постыдном заболевании, словно отшатывались, открещивались
от нее, на их лицах она читала брезгливое и презрительное чувство. И
за ним, за выражением его лица героиня в момент страшного признания
«следила, внимательно следила…» - и не увидела на нем того, что читала
на других лицах. Пусть он пережил те же чувства, что свойственны людям
при упоминании об этой «чуме ХХ века», но нашел в себе силы сдержаться
– ради того легкого, светлого чувства, которое их объединяло когда-то.
И пусть судьба в житейском плане рвет эту связь – она не может разорвать
связь внутреннюю, связь признательности, связь памяти, связь любви.
«Все-таки я не зря всю жизнь люблю тебя, Митья…» - заключила «мастер-тарабука».
Она все-таки продолжала любить его всегда, несмотря ни на что. «Гад!
– сказал он своему отражению. – У, гадина!». И сразу же помчался в аэропорт,
чтобы увидеть ее в последний раз.
«Смешно...
Правда смешно?
Обхохочешься...»
Эти слова, несколько раз повторяющиеся в новелле – отношение «мастера-тарабуки»
к жизни. Эта девушка ворвалась в жизнь Мити яркой вспышкой, и так же
стремительно вырвалась из нее при столь трагических обстоятельствах,
продолжая любить его. В этой любовной истории - вмешательство фатальной
случайности, а этот смех («Смешно? Правда смешно? – Обхохочешься.»)
– не смех ли судьбы, подвергающей человеческую жизнь столь безжалостным
экспериментам, желая проверить – а что же там трепещет внутри, в этом
хрупком теле, подобно тому, как ребенок ломает игрушку, желая узнать,
как она устроена? Символично и то, что в финале рассказа герой заболевает,
и эта болезнь – астма – связана с мотивом удушья. На всю жизнь обречен
он задыхаться – от воспоминаний, от чувства вины и любви.